Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Когда речь идет о бриллиантах, лучше все лишний раз проверить, – поясняет Кевин, отвечая на рукопожатие Лиама Стивенса.
Я прохожу мимо письменного стола внушительных размеров, что стоит в центре комнаты. На поверхности можно разглядеть аккуратно сложенную стопку бумаг и несколько фоторамок, хочется верить, что хотя бы в одну их них помещено фото его семьи, потому как тот снимок, что я вижу, служит молчаливым напоминанием о крепкой дружбе мистера Стивенса с мэром. Я отвожу взгляд в сторону, вставая рядом с Кевином.
– У меня не больше десяти минут, поэтому давайте сразу к делу, – командует Лиам, когда мы рассаживаемся вокруг маленького кофейного столика, что находится по правую сторону от его рабочего места. Кевин несколько раз напомнил мне, чтобы я держала язык за зубами и ни в коем случае не сверлила взглядом нашего собеседника, а потому я не реагирую, продолжая с замиранием сердца смотреть в окно. Небо над Гудзоном затягивает тучами. Скоро точно пойдет дождь.
– Я детектив Кевин Дорр, а это наш внештатный консультант – Дженифер Рид, – вносит ясность Кевин твердым решительным голосом. – Как я вам уже сказал, в ходе одного расследования всплыла партия ворованных бриллиантов. Согласно геммологической экспертизе, камни такой огранки, цвета и размера используются в вашей последней коллекции «Фейерверк страсти». Поэтому ваша компания первая в нашем списке возможных предприятий, где могло случиться такое хищение.
Кевин достает из внутреннего кармана своей куртки копию того отчета, который дал мне несколько дней назад. Продолжая с интересом смотреть в лицо своего собеседника, Лиам Стивенс осторожно берет бумагу, и я вижу, как его глаза бегло считывают характеристики. Его губы на долю секунды сжимаются, он пропускает вдох.
Кевин напряженно ждет реакции. Пауза в его речи становится осязаемой.
– Вы считаете, что эти бриллианты принадлежат «Кристалл Лайф»? – непринужденно спрашивает, наконец, Лиам, бросая лист на стол.
Я наблюдаю за ними боковым зрением, продолжая смотреть в окно. С такой высоты сложно за что-то зацепиться глазом, сконцентрироваться. Маленькая точка, балансирующая на волнах, – единственное, что привлекает мое внимание. Вероятно, это водное такси, тяжело прокладывающее путь к боро. Сегодня слишком ветрено и хмуро.
– А вы не допускаете такой возможности? – натянуто улыбаясь, спрашивает Кевин. – Мы проверяем все версии, но пока что «Кристалл Лайф» – наш лучший вариант.
Вместо ответа я отчетливо слышу тиканье настенных часов где-то позади меня. От этого размеренного хода у меня спазмом сводит желудок. Я больше не вижу смысла смотреть в окно, а потому, наконец, позволяю себе ослушаться Кевина и как следует разглядеть Лиама Стивенса. Справившись с наигранным удивлением, он снова тянется к листу бумаги с экспертизой камней, которую так небрежно бросил на стол несколько секунд назад. Я напряженно слежу за его движениями, мимикой, дыханием. Он спокоен. Даже расслаблен. От былой тревоги не осталось и следа.
– Где вы их нашли? – спрашивает Лиам Стивенс, продолжая скользить взглядом по данным экспертизы.
– Как я уже сказал, камни всплыли в ходе одного расследования.
– Не знаю, что у вас там за расследование такое, но я очень сомневаюсь, что эти камни приведут вас в «Кристалл Лайф». У нас не было ни грабежей, ни каких-то внутренних происшествий. Это не наши бриллианты, но, судя по характеристикам, они действительно похожи на те, что мы используем в своих моделях. Но такую огранку мы заказываем в ЮАР, то есть это работа не наших огранщиков, вероятно, кто-то из наших конкурентов решил заказать такие же камни.
Он снова бросает бумагу на стол. Такой человек, как Лиам Стивенс, не привык проигрывать, но, очевидно, что между потерей денег и угрозой получить обвинение в контрабанде он выберет первое. И он это делает прямо сейчас.
– У таких камней обязательно должны быть документы. Без них в страну бриллианты не ввезти, по крайней мере, официально. Так что если они были украдены из какого-то ювелирного дома, то хозяин обязательно найдется. Любой здравомыслящий человек будет делать все возможное, чтобы их вернуть, никто не захочет нести такие убытки. Ну а если этого не случится, то, вероятно, дело, которое вы расследуете, как-то связано с контрабандистами.
Серьезное лицо Лиама Стивенса внезапно озаряется, и его губы растягиваются в самодовольной улыбке. Кевин явно не ожидал такого ответа от своего оппонента, а потому находится в некотором замешательстве. Заготовленная реплика, которой, я уверена, он собирался пригвоздить Лиама Стивенса и выбить из него какое-то признание, противно царапает ему горло, лишая возможности говорить.
– Полагаю, я ответил на все ваши вопросы, – так и не дождавшись внятного ответа, резюмирует Лиам Стивенс, после чего переводит взгляд в мою сторону, точно увидел меня впервые: – А у вас ко мне нет вопросов?
– Вообще-то есть, – отвечаю я, воспользовавшись замешательством Кевина. – Как меня уже представили, я консультирую полицию по разным вопросам. Сегодня это бриллианты.
– И в чем ваш вопрос? – он закидывает ногу на ногу, расстегивая последнюю пуговицу, удерживающую вместе полы его пиджака.
– Бриллианты, как вы сами уже смогли ознакомиться, были вывезены из ЮАР. И тут такое дело: бриллианты эти попали в полицию два месяца назад. Не могу раскрыть всех нюансов, но у меня возникло смелое предположение: а что если их в своем личном багаже завез человек, которого больше нет в живых? Человек, который не смог их вовремя забрать?
– Ну как видите, я все еще жив, выходит, вы не по адресу?
Маски сброшены. Улыбка Лиама Стивенса становится шире, а взгляд еще острее. В эту минуту я много больше понимаю истинную природу тревожности его жены. Он, определенно, умеет манипулировать людскими чувствами и эмоциями. Кевин заметно нервничает, на кону не только его репутация, но и карьера. Одного только звонка Лиама Стивенса мэру будет достаточным для того, чтобы у Кевина начались серьезные проблемы. Но в эту самую минуту я думаю только о себе. Каждый раз приближаясь к опасности, балансируя на острие ножа, я испытываю мощный выброс адреналина.
– И это здорово, но вот ваш подопечный, артист, которого вы поддерживали последний год, увы, не может этим похвастать.
– К чему все эти тайны и загадки? Называйте вещи своими именами, вы подозреваете, будто всемирно известный пианист Пол Моррис занимался контрабандой бриллиантов, я правильно вас понял?
– Все верно.
– Ну и раз вы пришли ко мне, то вы полагаете, что именно я и был тем конечным пунктом, так?
– А это так?
– Конечно, нет. Я вам уже сказал, что все бриллианты для наших коллекций мы ввозим в страну лично, можете сами убедиться. Только не сочтите за труд сначала получить ордер. Я сторонник порядка и закона, – все с той же самодовольной улыбкой отвечает Лиам Стивенс, меняя позу в кресле. – Ну а что касается Пола, то, честно говоря, я не очень понимаю, зачем ему все это. Да и он был очень порядочным и честным человеком. Во всяком случае, таким я его знал.
– Спасибо, что сказали это. Мне он всегда импонировал, а потому, когда появилось это дело, я хотела лично развеять свои сомнения относительно этого выдающегося артиста. Он был удивительным.
Лиам Стивенс кивает в знак согласия, после чего поднимается со своего кресла, и мы с Кевином встаем вслед за ним. Все это время я чувствую на себе пристальный взгляд Кевина. Уверена, наблюдая за этим спектаклем, он не испытывает и малой доли восхищения от моей находчивости и изобретательности, одну только
